Школа Телевидения Российский Государственный Университет
имени А.Н. Косыгина
КОНТАКТЫ И РЕГИСТРАЦИЯ

Сценарное мастерство

Роман Максович Перельштейн

1tvs.ru

Роман Максович Перельштейн родился в 1966 г. в Казани. В 1984 г. поступил на архитектурный факультет Казанского инженерно-строительного института (КИСИ). Со второго курса был призван в армию, проходил службу на Украине. Вернувшись из армии, окончил институт и уехал в Сибирь, где проработал по специальности пять лет. Затем снова вернулся в Казань.

С 1985 г. Перельштейн - преподаватель кафедры «Изобразительных искусств» архитектурного факультета КИСИ. В том же году возглавил работу литературной студии при казанском университете.

В 1999 г. Роман Максович получил диплом Литературного института им. А.М. Горького по специальности «проза». В 2004 г. с отличием закончил заочное отделение сценарного факультета ВГИКа. В 2008 г. защитил кандидатскую диссертацию по теме «Новозаветные мотивы в отечественной кинодраматургии 60-80-х годов».

Роман Максович Перельштейн с 2001 года является членом Союза Российских писателей. Пишет сценарии к документальным и игровым картинам. В 2007 г. по его сценарию режиссером Б.Бланком был снят полнометражный игровой фильм «Долг».

Роман Максович неоднократно публиковался в таких литературных журналах как «Октябрь», «Юность», «День и ночь». Имеет двадцатилетний опыт самой разнообразной преподавательской работы, пятнадцатилетний опыт педагогической работы в ВУЗе.

Интервью

Корр: В чем заключается специфика работы сценариста в условиях современности?

Сценарист всегда работает в условиях современности. В этом и состоит специфика его работы. В отличие от иных литературных произведений, которые, пройдя проверку временем, ничего не теряют, а только приобретают, сценарий, пусть он даже и блестящий, неминуемо устаревает. Все равно с какой эпохой работает сценарист. Главное, что он пишет для сегодняшнего дня. Через год, два его сценарий что-то безвозвратно потеряет. Посмотрите, что произошло с картиной Николая Досталя «Петя по дороге в Царствие Небесное». События фильма разворачиваются в начале шестидесятых. И прекрасно! Но фильм-то снят сегодня, а такое ощущение, что он мог быть снят и в восьмидесятые годы. С некоторыми, разумеется, оговорками, но не очень-то существенными. Мы видим Петю по дороге в Советский Союз, но никак не в Царствие Небесное. Нелепая смерть главного героя ничего не добавила к эпохе, в которой он жил. А, самое, пожалуй, главное, смерть Пети ничего не добавила к его жизни. Ведь жизнь, жизнь героя – это, прежде всего, выбор, который герой делает в конце рассказанной о нем истории. Но выбора мы не увидели, и даже намека на выбор. По большому счету, нет такой эпохи, в которой подобное сценарной решение могло бы стать по-настоящему современным. Современным сценарий делает его воля к разрешению конфликта, показанного нам. И так будет, я полагаю, во все времена. Я заговорил о фильме Досталя не случайно. Картина на уровне атмосферы, характеров, хотя и не безупречная, но чрезвычайно притягательная. Фильм лучится добротой. Финал же просто выбивает почву из-под ног зрителя. Казалось бы, умер Сталин, вот тут и должен вместе со всей страной, быстрее, чем страна, прозреть, очнуться, опомниться наш малый не от мира сего. Причем прозреть в каком-нибудь очень важном поступке. Пусть даже и на минуточку прозреть. Пусть прозреть на свой особый лад. Но, к сожалению, этого не происходит. И мы снова имеем очерк нравов.

Корр: Много ли в России сегодня хороших сценаристов, которые придумывают хорошие сюжеты?

Их и не должно, и не может быть много. Но в России они всегда есть и будут. Как не крути, а Россия была и остается империей. А империя это ощущение чего-то громадного за твоими плечами. Чего-то такого, что всеми правдами и неправдами стремится выговориться, просто проорать что-то, чтобы легче стало. Или что-то сказать важное тихо. У нас и кино такое. Либо кричим, либо шепчем. А иначе нас никто не услышит. Сами себя не услышим. Вы, знаете нас много хороших сценаристов, но мало тех, кто придумывает, как вы выразились, хорошие сюжеты. Часто эти два качества – хороший сценарист тире человек и профессионал, умеющий сложить сюжет, плохо уживаются в одном авторе. Нас ведь берет за душу только скучная история, простая история. Главное, чтобы жалко было. Чтобы вздохнуть потом светло. Ну, так это свойство русской культуры. Одно из самых ценных ее качеств. Наш сценарист, хороший сценарист, прекрасно усвоил этот урок. А сюжеты закручивать это ведь не наше дело. Поэтому картина Досталя по сценарию Михаила Кураева и провисает в финале. Видите, я сам себе противоречу. Значит, наш сценарист должен уметь и сюжет закручивать. По крайней мере, не выпускать вожжи в конце картины. Мол, а чего придумывать-то, пусть как в жизни будет. Вот как в жизни есть, вот так пусть и будет. Подтасовывать ничего не стану. Но такое себе может позволить только следователь, решивший честно исполнить свой долг.

Корр: Можно ли сказать, что сценарист — это ступенька к режиссеру?

Сценарист Вадима Абдрашитова Александр Миндадзе снял картину «Отрыв» по собственному сценарию. А сценарист Александра Сокурова Юрий Арабов доверил свои последние работы Кириллу Серебрянникову и Александру Прошкину. Тандем Абдрашитов-Миндадзе и Сокуров-Арабов распался, а что вечно? но кинематограф от этого не потерял. У Арабова, словно второе дыхание открылось. Перед нами другой Арабов. Работы его стали более сердечными, что ли. И перед нами другой Миндадзе. Еще более таинственный. Еще с большей силой пренебрегающий, как выразился Бергман «евангелием понятности». Важно, что художник меняется, что мы застаем его на пути к истоку своей личности, а меняет он способ самореализации или нет, по-моему, абсолютно не важно.

Корр: Существует ли зависимость сценариста от режиссера?

Безусловно. Сравните книгу Станислава Лема и фильм Андрей Тарковского. Лем в своем «Солярисе» оставляет героя в космосе. Сидит Крис Кельвин на этакой небесной кочке и рефлектирует. А Тарковский отправляет героя на землю. Потому что на колени пред Отцом Небесным можно встать только на земле. Последнее слово за режиссером, нравится это сценаристу или автору книги, по которой снимается фильм, или нет. Хотя сегодня, и с этим приходится считаться, последнее слово за продюсером, нравится это режиссеру или нет. И еще неизвестно какой сценой продюсер предложил бы Тарковскому закончить картину «Солярис» сегодня. Кровь стынет в жилах от одной только мысли, что слово продюсера могло бы стать в «Солярисе» решающим.

Корр: Студенты, получившие диплом в Школе Телевидения и Дизайна, могут работать сценаристами где угодно или только на тв?

Сценарист это ведь еще и определенный образ мышления, умение искать и находить компромиссы. Способность не выплеснуть вместе с водой и дитя, когда требуется избавиться от лишних страниц или героев. Сценарист работает в команде. Будь то телевидение или киноиндустрия. Вот на что нужно себя настраивать. Сценарист варится в одном котле с режиссером и даже с актерами нередко. Я находился на площадке во время съемок фильма по моему дебютному сценарию. Я то проклинал все на свете, то благодарил судьбу за то, что она подарила мне этот миг, этот день. Словом, было интересно. Актер Панкратов-Черный отказался от накладной бородки, которую ему предложил режиссер на стадии подготовки к съемкам. Александр Васильевич заявил, что он отпустит свою бороду. Вы не поверите, но по ночам, даже не взирая на тарахтящий холодильник, я отчетливо слышал, как на другом конце Москвы растет борода Панкратова-Черного.

Корр: Что такое горизонтальные и вертикальные сериалы?

Горизонтальный сериал отличается от вертикального тем же, чем история незаконченная, прерванная на самом интересном месте, от истории относительно завершенной. Вертикальный сериал гуманен, он дает зрителю хоть какой-то шанс «соскочить» с телевизора. Взять в руки Тургенева, Чехова. Горизонтальный сериал оплетает вас липкой паутиной. Вы видите только саму паутину, и от вас вечно ускользают ее узелки. В свое время меня потряс российский сериал «Зона». Отсмотрел, если не ошибаюсь, пятьдесят серий на одном дыхании. Достоверность для сериального формата оказалась запредельной, и проект закрыли. А жаль. Ведь сериал, будь он горизонтальным или вертикальным должен развивать нас не только горизонтально.

Корр: Учите ли Вы ребят работать в команде?

Это происходит поневоле. Коллективные обсуждения творческих работ, так называемые мозговые штурмы, все это способствует вхождению в профессию командой. Работа в соавторстве так же является важной составляющей профессии. К тому же сценарист в гораздо большей степени, чем прозаик или поэт должен уметь видеть свое детище со стороны. Лишняя пара глаз и ушей никогда не помешает. Несколько лет я вел литературную студию при казанском университете. Мы занимались разбором и стихов, и прозы. В памяти всплыл один эпизод. Молодой человек, дадим ему имя, пусть он будет Евгением, прочитал свои стихи. Потом Евгений изрек с томным вздохом: «Это мир моей души». Возможно, я поступил бестактно, но в той ситуации выбор у меня был небольшой. «Послушайте, Женя, - сказал я. - Представьте, что вы пришли в банду и прикинулись своим. А мы – уркаганы. Словом, вы – Шарапов. И вы говорите: «Это мир моей души». А мы: «Ну да, заливай!» Представьте другую картинку. Вы пришли в банду. Мы - уркаганы, нас не проведешь, в наколках. Вы достаете из кармана гранату и печально говорите: «Это мир моей души». Поверьте, мы прислушаемся. Прибавьте к миру вашей души гранату. Это и будет поэзия. А вы приходите и говорите: «Это мир моей души». И мы должны вам верить. А, может быть, вы все это придумали. Где ваша граната?» К счастью, молодой человек ничего не понял. Он даже не обиделся. На занятиях по сценарному мастерству роль гранаты, как мне кажется, играет способность сочинить оригинальную историю и соединить ее с жестким драматургическим каркасом. Сложной печалью тут не отделаться. Даже в стихах, оказывается, этот номер не проходит.

Корр: Каким образом Ваши ученики защищают дипломную работу?

В конце обучения пишется сценарий. Он может быть, и не завершен. Обязательным условием диплома является поэпизодный план. Такого литературного жанра как «поэпизодный план», разумеется, не существует. Да и сценарий жанр весьма сомнительный или, скажем так, условный. Хотя требования к современной подаче сценария весьма жесткие. И не только формальные требования. В этом есть и свои минусы, и свои плюсы. Наш мастер, Одельша Александрович Агишев, учил нас не только тому, как писать сценарии. Одельша Александрович показал нам новые грани жизни, на пороге которых, мы, конечно же, стояли. Но стоять мало, так ведь можно и всю жизнь простоять. Нужно сделать шаг, который делать в одиночку, без мастера слишком страшно. Идти к диплому было нелегко, но одно только присутствие Агишев, приободряло, давало силы, потому что мы верили ему. Мы верили, что из нас выйдет толк. И те, кто эту веру не утратил, до сих пор, стоят на своих ногах и не опускают руки. Творчество – это, конечно, риск. Однако обыденная жизнь с ее рутиной для творческого человека является куда как более рискованным предприятием.

Коор: Роман Максович, кто является Вашими учителями?

Жизнь свела меня с такими уникальными людьми как поэт Николай Беляев, прозаик Владимир Орлов, кинодраматург Одельша Агишев. Считаю их своими учителями, духовными наставниками. Бесконечно благодарен им за их терпение и мудрость. Стараюсь по мере сил отдать то, что получил своим ученикам-коллегам.